– Дай, дай глотнуть, – снова послышался просящий голос, – такое горе у меня…

Сашка ещё раз глянул на Павлика, допил остатки водки крупными глотками и выкинул бутылку.

– Ты это, давай, приходи, как захочешь. Будешь с нами жить. Нахрен тебе такая мать, что на мины отправляет! Пошли отсюда, парни.

Кеша и Пёс одновременно поднялись и двинулись за Сашкой. Через несколько метров Кеша открыл было рот:

– Всё-таки…

– Заткнись! – заорал Сашка. – Жил у нас Хнык? Пусть этот живёт! Олег бы такого маленького не бросил! А она… Она просто сволочь!

– Да я бы и сам Павлика позвал! – разозлился Кеша. – Только зачем ты так напился? Мы же к Катьке собирались!

– Не твоё дело! – Сашка понял, что и в самом деле сильно опьянел. – Не ваше дело, сколько мне пить! Меня из-за вас чуть не пристрелили! И даже на могилу ко мне никто бы не пришёл. Не командор я потому что! А ты, Кеша, к Катьке собрался? Да нужен ты ей, штурмовик зачуханный! Она себе и в центре найдёт, не такого вшивого!

Кешины глаза стали узкими от злости. Он вцепился Сашке в куртку, тряхнул его, бросил на землю и быстро пошёл прочь.

– Вали, вали, – Сашка сел, – придурок!

– Сашка, не ругайся, – Пёс поправил очки. – Ты прав, конечно. Пошли домой.

Сашка встал, цепляясь за оградку какой-то могилы. Удивился, как всё вокруг вращается. Пошёл по аллее. Пёс помог ему забраться в автобус и, наверное, довёл до высотки, но этого Сашка уже не помнил. Проснулся он у Максима в комнате. Сам Максим ел что-то из консервной банки.

– А Кеша где? – спросил Сашка.

– В город подался. Тебя вспоминал трёхэтажным матом. Голова не болит?

– Нет, – хмуро сказал Сашка. – Спасибо за ночлег.

– Ты с Янсеном вчера поругался, – напомнил Пёс, продолжая есть.

Сашка зашёл в свою комнату, развёл огонь, поставил чайник. «Кеша, придурок, сам к Кате пошёл, чего он ей там наболтает? А я бы поехал с ним, если бы не поссорились?» Сашка задумался и понял: он совсем не собирался в центр, ему абсолютно всё равно, что Кеша скажет Кате. Всё будет ложью. А правду говорить нельзя… «Эх, Катька, Катька, – подумалось с неожиданной злостью. – Все вы одинаковые! Только бы замуж выскочить, а там хоть трава не расти. Только любовь на уме. Сашенька, Сашенька… А друзья мои ей не нравятся. Ни Кеша, ни Илья. Илья… Ты хоть понимаешь, что жизнь поломал и себе, и мне за компанию? Зря я тебе кровь отдавал, ты ведь меня убить хотел! Вот пойду и пристрелю тебя. Хотя зачем? Донесу на тебя в Контору, пусть они тебе кости переломают!» Сашка поёжился – почему-то стало вдруг совсем холодно. Он налил в кружку кипятка, взял её ладонями. «Нет у меня никого. Никого и ничего. Была мама, и нет, был Илья, и нет… – Сашка глотал горячую воду и чувствовал, как согревается и успокаивается. – Ладно, сволочи, живите. Но ты, Ветров, всё мне объяснишь. Я тебя достану! Ты всё расскажешь, и я подумаю, что с тобой делать. А к Кате не пойду. Кто я для неё?»

К вечеру вернулся Кеша. Сашка услышал, как он заходит, но не повернулся, лежал, разглядывая облезлый плакат с танком над своим топчаном.

– Слушай, Ерхов, тут недалеко продают сою по дешёвке, давай скинемся и купим сразу несколько мешков, или лучше гречку. Я когда на ферме жил, мы с батей гречку часто с бараниной ели. Баранину тоже продают, только мясо нынче дорогое. А ещё у Кати затарился картонками для растопки. Кстати, Катя про тебя спрашивала, где ты, то-сё. Я сказал, что тебе лениво сегодня к ней идти и всё такое. Она дала мне картонок, а сама грустная. Я ей говорю: не грусти, чего там, все помрём, вон у нас тоже кое-кого поубивало. И одета она в какой-то чёрный платок. Он ей так не идёт!

Кеша пошуршал картоном, разорвал его и принялся растапливать мангал. За окном орали подвыпившие парни: празднование штурмовиками зачистки Южного форпоста продолжилось в городе. «Женька пьёт, небось, со всеми, – подумал Сашка. – Кеша треплется о гречке. Витька, наверное, молится. Как будто не было никакой войны. Только Хнык больше покурить тайком от Олега не прибежит».

– Ну чего ты, Сашка, такой кислый? Жалеешь, что к Кате не пошёл?

– Мне пофигу, – признался Сашка.

– Ну и дурак! Смотри, раз не придёшь, другой, и она в меня влюбится. Я тоже симпатичный, не хуже некоторых!

Сашка посмотрел на Кешу, и ему стало смешно.

– Красавец! Модель! Герой женских фантазий! – сказал он пафосно.

А потом опять стало грустно. «Кеша, Кеша… Толку-то с красоты. Зачем она нужна? Вон Илья действительно красивый, его и на парадах всегда в первую шеренгу ставили. И что? Получил пулю в грудь, лежит там теперь один, даже я, гад, о нём плохо думаю. А может, он и умер уже».

Сашка встал и нервно заходил по комнате. «Конечно, Илья умер. Неужели моя кровь могла его спасти, если не спасла операция! Я идиот, думаю, о чём с ним говорить, а говорить-то, наверное, не с кем».

– Давай чаю попьём, – предложил Кеша. – Я у Шиза заварки свистнул, пока он там краской малевал. Он заварку, Санёк, курит иногда. Представляешь, надо же таким кретином быть!

Утром, как только рассвело, Сашка опять поднялся и, стараясь никого не разбудить, покинул этажку. Внизу на мешках мирно спал пацан из бригады Уксуса. «Постовой хренов», – усмехнулся Сашка. Путь до лазарета он проделал бегом. Было страшно, что может не успеть увидеть Илью и того похоронят неизвестно где. В том, что Илья мёртв, Сашка был почему-то абсолютно уверен.

Дверь в лазарет оказалась закрыта, Сашка забарабанил по ней кулаком, потом ногами.

– Чего стучишь? – на улицу высунулась заспанная физиономия медсестры. – А, это ты, донор. Заходи. Твой брат очнулся ещё вчера, теперь его жизнь в безопасности. Только он ничего не говорит, наверное, контузия. Пойдёшь в палату?

Сашка торопливо закивал. Медсестра дала ему халат, тапочки и повела по коридору совсем не в ту сторону, куда он ходил вчера.

– Вот сюда.

Сашка открыл дверь и вошёл. Комнатка была маленькая, с двумя кроватями и тумбочкой между ними. Одна из кроватей пустовала, на другой лежал Илья, до подбородка укрытый белой больничной простынёй.

– Илья! – Сашка сел на тумбочку и аккуратно потрогал друга за руку. – Илюха, проснись, это я к тебе пришёл!

Илья открыл глаза.

– Я понимаю, – шёпотом заговорил Сашка, – ты не хочешь с ними разговаривать, боишься, что они про тебя всё узнают. А меня из Корпуса выгнали, подумали, что я с тобой заодно. Илья, ты мне должен всё объяснить!

В коридоре послышались шаги, и Сашка замолк. Илья смотрел на него не мигая. Шаги затихли, и Сашка опять стал говорить. Он говорил почти как Кеша, без пауз:

– Илюха, расскажи мне всё, я пойму, мы всё всегда рассказывали друг другу! Мне так тошно, я ничего не понимаю. Я стал штурмовиком, когда меня выгнали, а потом так много всего произошло. Знаешь, одно хуже другого! Я никогда не думал, что столько может случиться с одним человеком. Я тебя убить хотел, Илюха, как это могло произойти? Мы же друзьями были, зачем ты всё испортил? Что теперь делать, а?